Имя Ивана Петровича Кулибина давно стало нарицательным. Кулибиными называют талантливых изобретателей, мастеров, умельцев. Об изобретениях самого Ивана Кулибина написано немало. Но биографы всегда старались обойти вниманием его работу над вечным двигателем, которая, казалось, не красит гениального механика.

Иван Кулибин: В погоне за химерой

Журнал: Тайны 20-го века
Рубрика: Невероятные изобретения
Автор: Геннадий Черненко

В плену заблуждения

Мысль заняться изобретением чудо-двигателя зародилась у Кулибина в начале 70-х годов 18-го века, когда он служил механиком при Петербургской академии наук. Опыты над вечным двигателем отнимали у него не только время и силы, но и немалые личные средства, заставляя влезать в долги.
В те времена закон сохранения энергии ещё не был точно обоснован. Кулибин не имел солидного образования, и ему, механику-самоучке, трудно было разобраться в этом непростом вопросе.
Люди, окружавшие его, также не могли помочь. Одни не умели ясно объяснить его заблуждение. Другие сами не были убеждены в том, что энергия из ничего не берётся и никуда не исчезает. Наконец, третьи сами верили, что вечный двигатель возможен, и побуждали Кулибина продолжать поиски.
К числу последних относился, например, известный писатель и журналист Павел Свиньин. В своей книге о Кулибине, изданной в 1819 году, спустя год после смерти Ивана Петровича, он, имея в виду кулибинский вечный двигатель, писал: «Жаль, что не удалось ему кончить сего важного изобретения. Может быть, он был бы счастливее своих предшественников, останавливавшихся на сём камне преткновения; может быть, он доказал бы, что вечное движение не есть химера механики…».

Вредные исследования

Удивительно, но работу Кулибина по изобретению вечного двигателя поддерживал даже великий Леонард Эйлер. «Любопытно заметить, — писал Свиньин, — что Кулибин поощрен был к сему открытию знаменитым математиком Эйлером, который на вопрос, какого он мнения насчёт вечного движения, отвечал, что почитает его существующим в природе и думает, что оно обретется каким-нибудь счастливым образом, подобно откровениям, почитаемым до того невозможными». И Кулибин всегда обращался к авторитету Эйлера, когда ему приходилось защищать идею вечного двигателя от критиков.
Как известно, Парижская академия наук с 1775 года перестала принимать на рассмотрение проекты вечных двигателей. Вслед за ней подобное же решение вынесло Лондонское королевское общество. Наконец, в 1780 году и Петербургская академия наук сделала своё заявление на этот счёт.
В «Известиях» академии была напечатана статья «Совет мечтающим об изобретении вечного или бесконечного движения». В ней говорилось:
«Изобресть непрерывное движение совсем невозможно… Сии бесполезные исследования крайне вредны потому наипаче (особенно), что от них многие семейства разорились и многие искусные механики, которые могли бы оказать обществу знанием своим великие услуги, потеряли, достигая до решения сей задачи, всё своё имение, время и труды».

Двигатель для всего

О том, читал ли эту статью Кулибин, никто не знает. Известно только, что несмотря на мнение Академии наук он со свойственным ему упорством продолжал работать над вечным двигателем с уверенностью, что даже эта задача будет рано или поздно решена.
Фантазия рисовала ему широчайшие перспективы применения невиданной машины. В обращении к сенатору И.Я. Аршеневскому он писал, что вечные двигатели могут быть использованы для перевозки различных тяжестей и на «лёгких, подобно дрожкам, возках», для транспортировки орудий во время войны, «поднимаясь и на горы», для движения морских военных кораблей. «А особливо, — продолжал мечтать Кулибин, — полезны будут для судоходства на больших судоходных реках: как на Волге и ей подобных». Могут вечные двигатели, утверждал он, служить и в качестве стационарных, «к действию разных мельниц и других машин».

Ради таких замечательных перспектив, считал Кулибин, стоит поработать. И он работал, стараясь не афишировать свои опыты, не демонстрируя модели. Для этого были причины. Кулибин опасался критики и насмешек со стороны учёных мужей. В письме к Аршенёвскому он жаловался, что многие учёные «смеются и ругаются над теми, кто в том изыскании упражняются».

На отзыв к Кулибину

Кулибин разработал целый ряд моделей своей машины. За основу он взял старую идею, известную ещё со времён Леонардо да Винчи, а именно: колесо с перемещающимися внутри него грузами. Последние должны были всё время занимать положение, нарушающее равновесие, и вызывать, казалось бы, безостановочное вращение колеса.
За рубежом тоже работали над созданием вечного двигателя. Кулибин внимательно следил за этими работами по доходившим до него сообщениям. А однажды, в 1796 году, согласно повелению Екатерины II, ему довелось даже рассматривать и оценивать один из таких иностранных проектов. Это был вечный двигатель немецкого механика Иоганна Фридриха Гейнле.
Иван Петрович не только «с наивозможным тщанием и прилежностью» изучил чертёж и описание иноземного перпетуум-мобиле, но и сделал его модель. Она состояла из двух перекрещивающихся трубок с мехами, наполненными жидкостью. При вращении такого креста жидкость по трубкам перетекала бы из одних мехов в другие. Равновесие, по мысли изобретателя, должно было теряться, и вся система — приходить в вечное движение.
Модель двигателя Гейнле, конечно, оказалась неработоспособной. Проводя с ней опыты, Кулибин, как он писал, «не нашёл желаемого в том успеху». Но это нисколько не поколебало его веру в сам принцип вечного движения.

Тревожная весть

Осенью 1801 года Иван Петрович возвратился из Петербурга на родину, в Нижний Новгород. Он и здесь не оставил свои безуспешные поиски вечного движения. Прошло много времени, наступил 1817 год. И вот однажды в столичной газете «Русский инвалид» за 22 сентября Кулибин прочёл заметку, прозвучавшую для него подобно грому. В заметке сообщалось, что некий механик Петере из Майнца «изобрёл, наконец, так называемое вечное движение (perpetuum mobile), которого тщётно изыскивали в продолжение многих веков».
Далее описывался сам двигатель, имевший вид колеса диаметром 8 футов и толщиной 2 фута: «Оное движется собственною силою и без всякой помощи пружин, ртути, огня, электрической или гальванической силы. Скорость оного превосходит вероятие. Если прикрепить его к дорожной карете или коляске, то в течение 12 часов проехать можно 100 французских миль, взбираясь притом на самые крутые горы».
Это известие (разумеется, ложное) привело старого изобретателя в неимоверное волнение. Ему показалось, что Петере присвоил его идеи, похитил его любимое детище, которому он, Кулибин, отдал многие десятилетия напряженного труда. С лихорадочной поспешностью он начал обращаться ко всем, имевшим власть и влияние, в том числе и к царю Александру I.

Мечта-тиран

Тогда отставлена была далеко в сторону осторожность, забыта секретность. Теперь Кулибин откровенно писал, что давно работает над созданием «машины вечного движения», что уже недалёк от разрешения этой задачи, но ему требуются средства на продолжение заключительных опытов. В «просительных записках» он напоминал о своих прежних заслугах и высказывал желание вернуться на службу в столицу, чтобы заняться постройкой железного моста через Неву, а главное, продолжить создание вечного двигателя.
Просьба Кулибина о разрешении вернуться в Петербург в деликатной форме была отклонена. Строительство железного моста посчитали слишком дорогим. О вечном двигателе промолчали.
До последних дней Ивана Петровича не оставляла дорогая ему мечта о «машине вечного движения», мечта-тиран, как назвал её один из биографов Кулибина. Болезни все более одолевали его. Мучили одышка и «другие нездоровости». Он теперь редко выходил на улицу. Но и в постели, в подушках, просил положить рядом чертежи «машины вечного движения». Даже по ночам, в бессонницу, изобретатель снова и снова возвращался к этой роковой машине, делал какие-то исправления в старых чертежах, чертил новые.
Иван Петрович Кулибин скончался 30 июля (по старому стилю) 1818 года в возрасте 83 лет, умер тихо, словно уснул. Семья его осталась в крайней бедности. Чтобы похоронить мужа, вдове пришлось продать настенные часы, да старый друг Алексей Пятериков добавил небольшую сумму. На эти деньги и предали земле великого изобретателя.