Иван IV был венчан на царство в трёхлетнем возрасте, сразу после смерти своего отца — Василия III. Но так как мальчик был ещё слишком мал для управления государством, первые пять лет на Руси фактически правила его мать, Елена Глинская. Но в 1538 году в жизни Ивана случилась трагедия — его мать отравили. Русь же оказалась в руках хладнокровных убийц, которые стали властвовать, совершенно не считаясь с правами малолетнего законного правителя.

Трудное детство грозного царя

Журнал: тайны 20-го века — №34, август 2014 года
После гибели матери единственными близкими людьми у Ивана и его брата Юрия остались любимец Елены князь Иван Телепнёв-Оболенский и его сестра Агриппина. Прошло всего семь дней после смерти Глинской, как вдруг в царские палаты ворвалась стража и, несмотря на слёзные просьбы юного царя, заковала князя с его сестрой в цепи. Оказалось, это новый властитель Руси, Василий Шуйский, избавляется от верных людей скончавшейся правительницы. Более того, по Москве ползли слухи, что именно он был убийцей Елены.
Василий Шуйский, за немногословность прозванный Немым, был одним из самых знатных вельмож русского государства. Давным-давно, более столетия назад, ещё во времена правления сына Дмитрия Донского, предки Василия — суздальские князья — были лишены москвичами земель. Однако с годами род Шуйских смог восстановить былое величие — втереться в доверие к правителям Руси и даже добиться при них высокого положения. И вот теперь у Василия Немого появился шанс не только поквитаться с московскими князьями за унижения предков, но даже сделать свой род главенствующим в государстве.
Сразу же после смерти Глинской Василий заручился поддержкой многих князей и бояр и объявил себя главой Боярской думы. Первым делом Немой не только устранил всех верных подданных своей предшественницы, но также выпустил из-под стражи её противников, среди которых оказался князь Иван Вельский. Правда, спустя полгода тот, возмущённый правлением Шуйских, при поддержке митрополита Даниила задумал отстранить Василия Немого от управления государством. Однако заговор был раскрыт: Вельского снова посадили в темницу, а Даниила отправили в монастырь, назначив вместо него митрополитом Иоасафа.
Вскоре после прихода к власти Василий Немой, несмотря на то, что был в солидном возрасте, сыграл свадьбу — женился на юной казанской царевне Анастасии. Видимо, тем самым Шуйский рассчитывал ещё больше укрепиться у власти, а, возможно, впоследствии и вовсе заполучить русский престол, ведь невеста-то была царского рода — двоюродной сестрой царя Ивана IV! Впрочем, грандиозным планам Василия Шуйского не суждено было сбыться. В ноябре того же 1538 года он неожиданно заболел и умер, не пробыв у власти и семи месяцев.

Вертеп разбойников

Преемником Василия стал его брат князь Иван Шуйский, и на Руси наступили чёрные дни. Иван «повелевал в Думе как деспот, а во дворце как хозяин». Он тут же расхитил всю государственную казну, а из награбленного золота повелел выковать сосуды, на каждом из которых вырезал имена своих предков. Во всех уголках Руси он рассадил наместниками родственников и приятелей, которым позволил вести там дела так, как им вздумается. Например, заполучивший Псков Андрей Шуйский там «свирепствовал, как лев». Он беззастенчиво грабил горожан, обложив их гигантскими налогами, бедняков заставлял работать за нищенскую плату, а от состоятельных людей требовал богатых подношений. Люди называли Псков вертепом разбойников и боялись туда ездить. Опустели торжища и монастыри, многие горожане покидали дома и бежали на чужбину.
Почувствовав слабость Руси, в её пределы тут же вторглись казанские татары. Их опустошительные набеги летописцы сравнивают с нашествием Батыя, говоря, что иноземные супостаты «лили кровь христиан, как воду».
— Знаешь ли, что у меня более ста тысяч воинов? — похвалялся перед юным царём Иваном казанский хан. — Где желаешь видеться со мною: в Москве или на берегах Оки?
Да только Иван IV был бессилен что-либо сделать. Он сам жил в страхе и постоянно терпел унижения от властвующего Шуйского. Тот часто заявлялся в царские покои потешить своё самолюбие. Он всегда садился перед государем, подчёркивая своё превосходство, ведь по законам того времени перед царём следовало стоять! Шуйский мог запросто опереться локтём на постель Ивана или даже, бывало, сидя в царском кресле, закидывал на неё ноги.

Порядок Вельского

И вдруг случилось то, чего Шуйский никак не ожидал. В 1540 году его ставленник митрополит Иоасаф, видя бедствия Руси, добился освобождения из темницы заточённого Василием Немым князя Ивана Бельского!

Иван IV Грозный по отцовской линии происходил из династии Рюриковичей, а по материнской от татарского правителя Мамая. Ведь именно тот считается родоначальником литовских князей Глинских.

И более того, недавний узник неожиданно получил поддержку русской знати и возглавил Боярскую думу. Шуйский опасался, что теперь он сам окажется в темнице, однако Бельский не тронул своих недругов. Его заботило лишь одно: как можно скорее навести в государстве порядок. Он тут же пресёк все злоупотребления государственной властью среди распоясавшихся при Шуйском чиновников, а также сместил многих нечестных наместников. Например, упомянутый князь Андрей Шуйский был отозван из Пскова в Москву, и псковитяне наконец смогли вздохнуть свободно.
Уладив дела внутренние, Бельский озаботился охраной рубежей. К тому времени государству уже угрожали не только Казань, но и Крым — крымский хан тайно готовился к войне, рассчитывая объединёнными с казанцами силами поставить Русь на колени. Радовало лишь то, что противники не могли ударить одновременно. Казанский хан, не имея флота, опасался тёплого времени года, ведь русские ладьи запросто могли обойти его по Волге и ударить с тыла. Крымский же хан, наоборот, ждал весны, когда в степях появится подножный корм для лошадей.
И вот в декабре 1540 года армия казанского правителя Сафа-Гирея пересекла русские границы. Однако у Мурома она встретила такое сопротивление, что разгромленный хан бежал. Русское воинство тут же расположилось на берегу Оки, чтобы встретить и крымских захватчиков.
«Ока да будет неодолимою преградою для хана! — писал своим воинам десятилетний царь Иван. — А если река не удержит врага, то заградите ему путь к Москве своею грудью. Обещаю любовь и милость не только вам, но и детям вашим».
— Забудем вражду и самих себя, — говорили между собой воины. — Послужим Иоанну, коего слабая рука ещё не владеет оружием! Послужим малому, да от великого честь приимем!
30 июля 1540 года к Оке подошла армия крымского хана Сахиба I Гирея. Уверенные, что у русских нет сил для отражения атаки, татары смело спустили на воду плоты для переправы. Каково же было их изумление, когда на противоположном берегу их встретила могучая рать.
— Вы обманули меня, уверив, что Русь не в силах бороться в одно время с Казанью и со мною! — набросился Сахиб-Гирей на своих советников. — Смотрите, какое войско! Ни я, ни опытные старцы мои не видывали подобного!
Той же ночью хан отступил от Оки. Он направил свою армию к Пронску, да только и там встретил отчаянное сопротивление — русский воевода для обороны города вооружил даже женщин и детей. Когда же на подмогу к Пронску подошли русские полки, они погнали крымского хана до самого Дона.

Мятеж

Как уже было сказано, Иван Вельский не стал мстить своим недругам. Не тронул он и Ивана Шуйского. Он даже поручил ему командование русскими войсками, чтобы Шуйский победоносным походом на Казань вернул себе честное имя. Однако у того оказались иные планы, ведь Шуйский никак не мог примириться с отстранением его от власти. Находясь среди ратников, Иван Шуйский «обещаниями и ласками умножил число своих единомышленников».
И вот ночью 3 января 1542 года заговорщики прибыли в Москву, ворвались в дом Ивана Бельского и схватили князя. Также были захвачены и все его сподвижники. Не забыл Шуйский и о предательстве митрополита Иоасафа. Надеясь на защиту царя, тот укрылся в его покоях. Однако двенадцатилетний Иван сам трепетал от страха, когда вооружённые мятежники ворвались в его покои и схватили митрополита. Иоасаф, как и его предшественник, был отправлен в монастырь. На рассвете в Москву прискакал сам Иван Шуйский и вновь объявил себя главой русского царства. А чтобы обезопасить себя от новых политических переворотов, он приказал убить заключённого в темнице Вельского. После этого, как писал русский историк Николай Карамзин, «все прежние насилия, несправедливости возобновились».
Впрочем, Иван Шуйский недолго наслаждался властью. Подобно своему брату, он вдруг разболелся и в 1543 году отошёл от дел. Следующие пару лет до самой смерти он не занимался политикой. Правда, государству от этого легче не стало, так как вместо себя Шуйский оставил править троих своих родственников. Иван IV к тому времени уже достаточно повзрослел и начал думать о государственных делах. Чтобы противостоять Шуйским, ему нужны были надёжные союзники. Одного из них он нашёл в советнике думы Фёдоре Воронцове. Да только Шуйские мигом показали царю, в чьих именно руках находится власть. На одном из советов они принялись открыто обвинять Воронцова в мнимых изменах, после чего выволокли из палат и стали жестоко избивать. Царь умолял сохранить несчастному жизнь. Когда Ивана попытался поддержать митрополит, один из прислужников Шуйских наступил тому, как сообщает Карамзин, на мантию и разорвал её в знак презрения. После чего Шуйские великодушно согласились не убивать Воронцова, а лишь заточили его с сыном в темницу.

Жестокие игры

И всё же Шуйские понимали, что близится время, когда Иван достигнет совершеннолетия и возглавит государство. Как он поступит со своими обидчиками? Тогда Шуйские изменили тактику и стали прилагать максимум усилий, чтобы добиться расположения молодого царя. Они исполняли любые его прихоти. Каковы учителя, таков и ученик — от Шуйских Иван IV перенимал в том числе и «наклонность к сластолюбию и даже к жестокости». Например, царь полюбил мучить домашних животных. Бывало, поймает щенка и сбросит его с высокого крыльца. Увы, государь рос сиротой, у него не было отца и матери, которые объяснили бы ему, что хорошо и что плохо. Приближённые же не смели перечить царю. Глядя на подобное, бояре лишь восклицали:
— Пусть государь веселится!
Ивана можно было увидеть скачущим во весь опор по улицам, давящим стариков и женщин и забавляющимся их криками.
— Надо же, как смел и проворен наш царь! — одобрительно кивала русская знать.
При этом Шуйские старались, чтобы Иван как можно меньше интересовался вопросами управления государством. Они мечтали лишь, чтобы будущий царь продолжал развлекаться в своих жестоких играх, поменьше думал о власти и не забывал чтить их — своих благодетелей. И конечно же, они не ведали, что таким образом воспитывают одного из самых жестоких правителей Руси, которому суждено войти в историю под прозвищем Грозный.