Сегодня мир парализован страхом эпидемии коронавируса. Люди предпринимают беспрецедентные меры предосторожности, чтобы не заразиться опасной болезнью. Тем временем лучшие специалисты из разных стран работают над созданием лекарства и ищут «нулевого пациента». Что это значит?
У любой эпидемии есть точка старта — момент, когда первый человек при определенных обстоятельствах стал носителем инфекции, способным заражать других людей.
Первым в истории мировой медицины «нулевым пациентом» стала Мэри Маллон, больше известная как Тифозная Мэри. Именно она невольно вызвала вспышку брюшного тифа в Нью-Йорке в начале 19 века.
Мэри
Мэри Маллон появилась на свет в 1869 году в Ирландии — в графстве Тирон. Внешне малышка выглядела абсолютно здоровой, но исследователи полагают, что она была инфицирована с рождения.
По некоторым данным, мать Мэри заболела брюшным тифом во время беременности, однако подтверждений этой информации нет.
Девочка росла крепким здоровым ребенком, ни на что не жаловалась. Когда Мэри было 15 лет, вместе с семьей она эмигрировала в США. Привыкнув к новому месту, девушка решила освоить профессию, вместо того чтобы искать себе мужа, как было принято в те годы. И начала работать поварихой в богатых семьях.
К 1900 году 31-летняя Мэри перебралась в штат Нью-Йорк. В небольшом городке Мамаронек одна обеспеченная семья приняла ее на работу, но что-то сразу пошло не так. Один за другим члены семейства начали заболевать. Обвинять Маллон никто не думал: на вид она была абсолютно здоровой. Да и травить работодателей не имело смысла: семья хорошо ей платила. Тем не менее местные жители не могли не заметить тот факт, что в течение двух недель с момента ее приезда в городке появились больные брюшным тифом и началась паника.
Посчитав это дурным знаком, ирландку выгнали из поселения.
Мэри ничего не оставалось, как подчиниться. Через год, в 1901-м, Маллон переехала на Манхэттен. Буквально через неделю семья, на которую девушка начала работать, серьезно заболела. Хозяева страдали от диареи и лихорадки, а их прачка и вовсе умерла. Тогда Мэри перешла работать в дом местного адвоката, но и там все не заладилось. Семь из восьми членов семьи подхватили брюшной тиф. Маллон решила остаться, чтобы ухаживать за больными, даже не подозревая, что ее нахождение рядом только усугубляет течение болезни. В короткие сроки брюшной тиф распространился за пределы дома адвоката.
Помощь Мэри была напрасной, и она была вынуждена оставить хозяев. Снова. Всего в период с 1900 по 1905 годы она шесть раз меняла работу, каждый раз оставляя после себя след в виде вспышки эпидемии брюшного тифа. Нередко — с летальным исходом.
В 1906 году Маллон устроилась кухаркой в семью нью-йоркского банкира Чарльза Генри Уоррена. В конце лета семья арендовала дом на Лонг-Айленде, чтобы насладиться последними солнечными деньками, и Мэри перебралась туда вместе со всеми. Всего за неделю, с 27 августа по 3 сентября, шесть из одиннадцати домочадцев (в том числе маленькие дети) заболели брюшным тифом. На этот раз Маллон решила не изображать добродетель и сразу отправилась на поиски новой работы.
По смертельному следу
Возможно, Мэри так бы и продолжила заражать и в прямом смысле убивать людей, если бы не случай. Арендодатель дома на Лонг-Айленде был обеспокоен внезапной вспышкой брюшного тифа. Он понимал, что впредь сдать особняк будет непросто, и решил разобраться, что стало источником опасной инфекции. Для этого хозяин дома нанял санитарного инженера Джорджа Сопера, чтобы тот провел расследование. По счастливому стечению обстоятельств мужчина ко всему прочему разбирался в брюшном тифе, так как ранее работал с подобными случаями.
Сопер с энтузиазмом взялся за расследование, изучил все вспышки эпидемии тифа в штате Нью-Йорк за последние несколько лет, провел параллели.
Очень скоро он выяснил, что все обеспеченные семьи, где была зафиксирована резкая заболеваемость смертельной болезнью, имеют между собой одно сходство. И это кухарка Мэри Маллон.
Увы, к тому моменту, как Сопер разыскал девушку, она уже работала в новой семье на Парк-авеню и успела заразить домочадцев: дочь хозяев умерла, а двое слуг попали в больницу.
Джордж пытался убедить Мэри в том, что она является разносчицей инфекции, предлагал пройти обследование, но, по всей видимости, выбрал не самые подходящие слова (в то время в США ирландские эмигранты подвергались прессингу, их называли жителями трущоб, отбросами), за что ирландка набросилась на непрошеного гостя с кулаками и категорически отказалась сдавать анализы.
Тогда Сопер, понимая всю серьезность ситуации, был вынужден обратиться в Департамент здравоохранения штата Нью-Йорк. На переговоры к Маллон направили женщину-доктора Сару Жозефину Бейкер, но кухарка не пошла на контакт и с ней. Мэри уверяла, что не так давно она обследовалась у некоего аптекаря, который подтвердил ее доброе здравие. В те времена никто не мог представить, что не испытывающий явных недомоганий человек может быть переносчиком болезни… Однако власти явно больше доверяли научным данным, чем словам кухарки, поэтому очень скоро Маллон арестовали и отправили в тюремную больницу.
В изоляции
В тюремной больнице Мэри тщательно обследовали и нашли в ее желчном пузыре очаг тифоподобных бактерий. Врачи предложили Маллон провести операцию по удалению пузыря, но она, уверенная в своей правоте, отказалась от хирургического вмешательства.
Тем не менее во время судебного заседания Мэри призналась, что часто пренебрегала стандартными правилами гигиены и, например, перед готовкой не мыла руки. Суд счел это весомым основанием для наказания и отправил Маллон на три года в карантин на остров Норт-Бразер недалеко от Нью-Йорка.
Пребывание в изоляции выводило Мэри из себя.
Она искренне считала себя невиноватой, злилась и мечтала поскорее выбраться из заточения. 15 июня 1907 года ее преследователь Сопер опубликовал свое расследование в издании JAMA («Журнал американской медицинской ассоциации»). Именно там впервые появился термин «тифозная Мэри», впоследствии приклеившийся к ирландке намертво.
Неудивительно, что когда Джордж приехал к Мэри на остров с предложением написать о ней книгу, она попросту не стала с ним разговаривать. Маллон заперлась в туалете и не выходила оттуда, пока Сопер не уехал. Не помогли ни уговоры, ни обещания всемирной славы и хороших денег с продаж книги.
На острове ирландка исправно проходила все обследования, чувствовала себя хорошо. Интересно, что анализы были то положительные, то отрицательные.
Тогда Мэри, угнетенная пребыванием в неволе, обратилась в независимую лабораторию, из которой пришло заключение, что она здорова.
Ухватившись за эту справку как за соломинку, Маллон стала добиваться освобождения.
Устав от бесконечной борьбы с неугомонной пациенткой, врачи решили отпустить Мэри с острова. Но не просто так: с Маллон взяли обещание, что она больше никогда не подойдет к чужой плите и будет предпринимать все возможные меры, чтобы не заражать окружающих людей. Мэри поклялась под присягой, что будет соблюдать санитарно-эпидемиологические нормы. 19 февраля 1910 года она была освобождена и вернулась на материк.
Опять за старое
Вернувшись в Нью-Йорк, Мэри стала думать, что ей делать дальше. Вариантов было немного: необразованная девушка могла работать лишь прачкой. Увы, стирка белья приносила в разы меньше денег, чем готовка. Тем не менее Маллон продолжала соблюдать все правила гигиены и о поварском деле не вспоминала.
Однако работа в прачечной больше походила на каторжный труд и со временем стала невыносимой.
У Мэри (как и у тысяч других женщин в начале 20 века) то и дело случались переломы, ожоги, вывихи, проблемы с позвоночником и суставами. Не выдерживая свалившихся тягот жизни, Мэри все чаще вспоминала беззаботные времена на кухне.
Наконец, в отчаянии ирландка сменила имя на Мэри Браун и пошла снова работать кухаркой.
Вернувшись к привычной жизни, девушка как будто напрочь забыла все заветы врачей — к несчастью для ничего не подозревающих новых хозяев. Мэри снова позабыла о личной гигиене, а чтобы не быть пойманной, часто меняла работу. За ней снова пополз шлейф вспышек брюшного тифа. На этот раз полиция знала, кого искать, однако новая фамилия женщины задачу усложняла.
На след Тифозной Мэри напали лишь в 1915 году. К тому моменту 46-летняя ирландка пришла работать в Женскую больницу Слоун, где успела заразить по меньшей мере 25 человек.
Слава на костях
27 марта того же года Мэри вновь отправили на хорошо знакомый ей остров Норт-Бразер, однако на сей раз — без права на освобождение.
Тифозная Мэри стала местной знаменитостью.
Десятки журналистов приезжали на остров, чтобы взять у нее интервью, и всем им Маллон жаловалась, что власти обрекли ее на жизнь в одиночестве. Мэри по-прежнему не признавала себя разносчицей заболевания и отказывалась от любых методов лечения. Из-за этого посетителям было категорически запрещено касаться ирландки и брать что-либо из ее рук.
К 1922 году Мэри разрешили работать санитаркой в местной лаборатории, а еще спустя три года повысили до лаборантки: теперь вместо уток она мыла пробирки.
1 из 7
В возрасте 63 лет у Маллон случился инсульт, после которого она оказалась наполовину парализованной. А еще через шесть лет Тифозная Мэри умерла. От пневмонии. Вскрытие показало, что в желчном пузыре Маллон действительно содержится огромное количество бактерий тифа, которые не трогали хозяйку, но создавали настоящий филиал ада на земле для тех, с кем она контактировала.
Из-за своей безответственности Тифозная Мэри едва не породила в Нью-Йорке настоящую масштабную эпидемию.
Точное количество зараженных ирландкой людей не знает никто. Неизвестно и количество умерших больных. Историки считают, что инфекцию от Мэри подхватили сотни людей, из которых погибли около 50 человек. Увы, из-за срока давности установить истину мы уже не сможем. Ясно одно: история Тифозной Мэри учит нас тому, что безответственное отношение к своему здоровью может обернуться трагедией для многих.