Весна 1944 года. Перевес на стороне Красной армии. Но немецко-фашистские войска ещё очень сильны и способны на контрудары и активное сопротивление. Прибалтика и почти вся Белоруссия находятся под немцами. Линия фронта образовала огромный выступ — «Белорусский балкон», как его называли немцы, направленный на Смоленск и Москву. В советском Генштабе полным ходом шла разработка крупномасштабной операции по освобождению Белоруссии под кодовым названием «Багратион». И главная роль в ней отводилась 1-му Белорусскому фронту под командованием генерала армии Константина Константиновича Рокоссовского.

Две награды генерала Рокоссовского

Журнал: Тайны 20-го века, №26 июль 2014 года
Рубрика: Эхо воины
Автор: Эрик Аубакиров

Два мнения, два плана

Начальник оперативного управления Генштаба А.И. Антонов разработал план операции, по которому войска 1-го Белорусского фронта должны были нанести один мощнейший удар по Бобруйску при поддержке больших масс танков, артиллерии, авиации. Удар должен был производиться с удобного Рогачевского плацдарма северо-восточнее Бобруйска. Простая операция, без особых изысков — мощным наступлением громить обороняющиеся немецкие войска, вытесняя их с занятой территории. Конечно, гитлеровцы отчаянно сопротивлялись бы на укреплённых рубежах, перекинули бы резервы. Но в результате советские войска непременно заняли бы Бобруйск, хотя и понесли бы значительные потери. Но на то и война.
Этот план был одобрен начальником Генштаба A.M. Василевским и представителем Ставки на белорусских фронтах маршалом Г.К. Жуковым. После обсуждения он был одобрен и утверждён самим Верховным главнокомандующим Сталиным. Но у генерала Рокоссовского было другое мнение. Часами он размышлял над картами, выезжал на позиции, ползком добирался до передовых постов боевого охранения. И постепенно в его голове родился новый план операции.
Почему бы не нанести два удара? Причём оба должны быть главными: с северного, Рогачёвского плацдарма — на Осиповичи и с юга, из низовьев реки Березины — на Слуцк. В результате бобруйская группировка противника была бы окружена и создались бы предпосылки для наступления на Минск. Но были большие риски — перед войсками южного направления находились болота, считавшиеся непроходимыми. То есть считалось, что главную силу — танки — там нельзя было использовать. Но Рокоссовский, лично на брюхе облазив весь передний край и переговорив с разведчиками, местными жителями и инженерами, выяснил, что через болота можно пройти. И если сильно постараться, то по проложенным гатям можно протащить технику, в том числе и танки. Конечно, силы придётся распылить на две части, но, с другой стороны, в лесистых и болотистых местах Полесья было невозможно эффективно использовать на одном участке очень крупные силы. При малом количестве дорог на труднопроходимой местности неизбежно будут столпотворение и неразбериха. Ещё один фактор — два удара заставят немцев распылить свои резервы и использовать их неэффективно.
Конечно, рискованно, любая случайность, неучтённый фактор — и танки завязнут в болотах, немцы смогут остановить продвижение нашей пехоты. Тогда сорвется и наступление всех Белорусских фронтов. Долго размышлял над картами генерал. И наконец, решившись, поехал в Москву.

Подумайте, товарищ Рокоссовский

22 мая 1944 года Рокоссовский предложил Ставке свой вариант операции. Он встретил резкое противодействие и критику. Причём возражали против него люди, которых Рокоссовский искренне уважал и ценил, — лучший полководец Г.К. Жуков и лучший стратег A.M. Василевский. Сам Верховный был согласен с мнением своих ближайших советников.
— Почему вы хотите распылить силы фронта? — недовольно спросил Сталин. — Не лучше ли объединить их в один сильный кулак и мощным ударом протаранить оборону противника?
— Прорывать оборону нужно на одном участке, — убеждённо вторили вождю Жуков и Василевский.
— Если мы будем прорывать оборону врага на двух участках, мы достигнем существенных преимуществ, — не сдавался Рокоссовский. — Во-первых, мы сразу вводим в дело большие силы, лишаем противника возможности маневрировать резервами, и, наконец, если мы достигнем успеха хотя бы на одном участке, это поставит немцев в затруднительное положение.
Долго продолжались дебаты. Но, несмотря на авторитет и резоны оппонентов Рокоссовский упорно отстаивал свой план. Наконец, разгневанный Сталин предложил строптивому генералу выйти в соседнюю комнату и подумать над своим поведением. Рокоссовский вышел. Он не понаслышке знал, что такое гнев вождя.

Во время Великой Отечественной войны в состав наших войск входила 28-я резервная армия, в которой тягловой силой для пушек были верблюды. Она была сформирована в Астрахани во время боёв под Сталинградом.

Ещё до войны, будучи командиром кавалерийской дивизии в Забайкалье, Рокоссовский поднял часть по учебной тревоге и вывел в поле. Но хорошая погода неожиданно испортилась, кавалеристы попали под проливные дожди, а затем грянули заморозки. Кони не имели утеплённых попон и потников, были подкованы по-летнему. Личный состав дивизии тоже не захватил бурок и шинелей. Результат — многие кони погибли или поломали ноги на гололёде. Некоторые бойцы слегли с тяжёлыми простудными заболеваниями.
В реалиях сегодняшних дней, когда военные чиновники безнаказанно крадут сотни миллионов, такой случай — обычная ошибка или случайность, достойная лишь лёгкого порицания. Но в сталинские времена действия Рокоссовского расценили как преступную халатность, почти вредительство. Два с половиной года он сидел в тюрьме, подвергался допросам с пристрастием. Ему выбили несколько передних зубов, сломали три ребра, а в 1939 году вывели во двор тюрьмы на расстрел и дали холостой выстрел. И это за гибель сотни лошадей! А какую кару мог обрушить на голову генерала разгневанный Сталин в случае провала операции, страшно было представить.
Через два долгих часа Рокоссовский вернулся в кабинет Сталина.
— Подумали, товарищ Рокоссовский?
— Подумал, товарищ Сталин. Но остаюсь при своём мнении. Два главных удара.
— Идите, подумайте ещё.
И снова два долгих томительных часа в соседнем кабинете. Можно ведь не рисковать — выполнить приказ Ставки. Исход войны уже предрешён. Ну, отодвинется победа на месяц-два, погибнет несколько десятков тысяч солдат. По сравнению с общими потерями не так уж много. Рокоссовский снова вернулся в кабинет Сталина.
— Подумали товарищ Рокоссовский? Будете выполнять приказ Верховного главнокомандующего?
Да, генерал подумал. Он знает, чем ему грозит невыполнение приказа. Снимайте с должности, срывайте погоны, казните, расстреливайте, сотрите в лагерную пыль, сошлите рядовым в штрафбат. Но генерал Рокоссовский выполнять приказ, с которым не согласен, не будет!
Сталин какое-то время молча раскуривал трубку, затем поднялся и подошёл к нему:
— Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления им тщательно продумана. А это гарантия успеха. Ваше решение утверждается, товарищ Рокоссовский!

Наступление

23 июня 1944 года войска 1-го Белорусского фронта начали наступление. Армии, наступавшие с северного плацдарма (3-я и 48-я), встретив упорное сопротивление противника, в первый день смогли захватить лишь две траншеи. Зато 65-я и 28-я армии, наступавшие с юга, пройдя болота по гатям и утопив в трясине несколько танков, вырвались в тыл немецких позиций. Уже в первый день в прорыв был введён 1-й гвардейский танковый корпус. Подвела немецких генералов вера в правила. Резонно считая, что болота непроходимы, они не держали там большие подразделения и не строили особые укреплённые позиции. Но для советского солдата нет непроходимых мест.
Пришлось гитлеровцам срочно перебрасывать резервы и подкрепления, что ослабило сопротивление против нашей северной группировки. Уже на второй день наступления 9-й танковый корпус вырвался на оперативный простор и начал обходить Бобруйск. К 27 июня дороги, ведущие на запад, были для немцев перерезаны. 40-тысячная группировка противника была окружена восточнее Бобруйска. Гитлеровцы быстро собрали свои войска и решили прорываться через наших танкистов на запад (стрелковые дивизии ещё не подошли). Рокоссовский умело использовал авиацию. 526 штурмовиков и бомбардировщиков, сменяя друг друга, в течение несколько часов бомбили гитлеровцев, превращая местность в лунный пейзаж. Только 5-тысячной группе немцев удалось прорваться, но вскоре и она была окружена и пленена.
А наши танкисты, не дожидаясь полной ликвидации окружённых немцев, рванули на запад, к Минску, и 3 июля ворвались в него. Вскоре туда подоспели и войска 3-го Белорусского фронта. Образовался ещё один котёл, гораздо больший — 100 тысяч немецких солдат и офицеров. Сменившееся немецкое командование лихорадочно пыталось хоть как-то стабилизировать положение. Снимало части с других участков советско-германского фронта, срочно подтаскивало подкрепление из Европы и Германии, бросало в бой тыловые части, эсэсовцев, карателей, подразделения различных пособников. Но ни они, ни мальчишки и старики из ландсвера не могли сравниться с закаленными ветеранами, которые были уничтожены или пленены в котлах под Витебском, Оршей и Могилевом. И, конечно же, под Бобруйском и Минском. Путь на запад был открыт. И советские войска продолжили своё стремительное наступление.
Две награды
Западные союзники вначале даже усомнились в результатах Белорусской операции. И тогда Сталин приказал провести по улицам колоны пленных немцев. 57600 немецких военнопленных, захваченных под Минском, во главе со своими генералами были проведены по Москве маршем. Три часа колонны военнопленных шли по Москве. А за ними ехали поливальные машины — мыли улицы после гитлеровских вояк.
29 июня 1944 года Рокоссовскому вручили бриллиантовую Звезду Маршала Советского Союза. А 30 июля он был награждён золотой Звездой Героя Советского Союза. Две высшие государственные награды за одну операцию — беспрецедентный случай. Но Рокоссовский эти награды заслужил. Звезду Маршала — за гениально задуманную и великолепно проведенную операцию. Звезду Героя — за отвагу, мужество и умение настоять на своём.